Перед современным русским народом, перед Русской православной церковью стоит задача сотрудничества не на глобальном государственном уровне, а на уровне конкретного человека, приучая его к законности, к умению видеть в ближнем человека, а не потенциального врага.

Димитрий Саввин и Кирилл Александров опубликовали две статьи о русском национализме. Было произнесено множество прекрасных и замечательных слов. Например, К. Александров совершенно справедливо отметил, что у Д. Саввина присутствует «советский народ», в то время как сам г-н Александров, хочет возродить «русский дореволюционный народ».

Однако надо признать, что и тот, и другой народ — существуют только в головах данных авторов, правда, стоит отдать должное, взгляд Д. Саввина ближе к реальности. Любой народ — это конструкт. Можно утверждать подобно Вл. Соловьеву, что национальная идея — это то, что думает о нации Бог, а можно просто признать, что никакой единой нации никогда не существовало и существовать не может.

Трагические события 1917 года показали всю пагубность русификаторской политики, стремившейся воплотить идею об общей нации. Касается это не только пресловутого польского вопроса, но и борьбой с украинизацией Малороссии, на пример. Тем не менее, в русском народном сознании всегда превалировала местечковая идентичность, а не общероссийская.  Последствия Февральской революции были таковы, что вместо единого русского народа, главным критерием идентичности которого являлось православие, стали возникать национальные правительства даже там, где их быть, казалось бы, не могло, как, например, у казачества.

К слову сказать, казаки являлись примером носителей средневекового сознания, считавших, что они зависят только от государя императора. Они плохо относились к пришлому населению, к «иногородним», как они его звали.

Но это все история, которая заставила в итоге многих пересмотреть свои взгляды, признав, что единая русская нация гораздо лучше, чем интернационально-большевистский режим. Нация может возникнуть лишь в буржуазном и демократическом обществе. Потому что только тогда представители различных социальных слоев объединяются для достижения общей цели: установления верховенства права, которое защищает гражданское общество от государства. История Англии прекрасно демонстрирует, как народ постепенно включается в эту борьбу по созданию единой нации, отбирая власть у представителей государства.

В истории России таких общенациональных порывов было крайне мало. Те порывы, что нам известны — это все то же пресловутое создание нации сверху. Декабристы, народники, Освободительное движение… Правда, последнее можно считать вполне успешным, потому что Февральская революция воспринималась народом как нечто, соделанное им.

Церковь тоже не поспешила спасать своего императора, зато успела вынести трон из Синода и созвать поместный собор, который должен был выбрать патриарха. Более демократического шага придумать церковь и не могла. Представители народа от имени собора провозгласили: «Происшедший у нас государственный переворот, в корне изменивший нашу общественную и государственную жизнь, обеспечил и церкви возможность и право свободного устроения. Заветная мечта русских православных людей теперь стала осуществимой, и созыв поместного собора в возможно ближайшее время сделался настоятельно необходимым».

Февральские события открывали для России прекрасную перспективу успешного демократического развития. Церковь отныне переставала быть главным хранителем имперской нации, но становилась фундаментом новой русской нации. К сожалению, Октябрьский переворот привел к тому, что Церковь приготовилась к обороне. И дальнейшая ее судьба – консервирование тех форм, которые сохранились на 25 октября 1917 года. Только Псковская миссия не стремилась возрождать то, что умерло, а пыталась заняться реальным формированием облика человека.

Собственно, национализм — это не что иное, как борьба людей, объединенных общей целью за верховенство закона. И чтобы эта борьба не превратилась в хаос, во главе угла должен стоять Христос, бывший абсолютным законником, но при этом, даровавший новый закон вместо старого. Роль Церкви в этой ситуации тоже совершенно ясна — не дать человеку превратиться в животное.

Перед современным русским народом, перед Русской православной церковью стоит задача сотрудничества не на глобальном государственном уровне, а на уровне конкретного человека, приучая его к законности, к умению видеть в ближнем человека, а не потенциального врага. Да, годы большевистской диктатуры не способствовали тому, чтобы создавать нацию на основе позитивной программы. Зато теперь есть такая возможность.

Современная реальность предлагает человеку негативную программу, нередко ксенофобскую. Это является следствием кризиса правосознания, кризиса любви к ближнему, кризиса уважения к другому. Только с обретением первичных естественных прав можно говорить о возникновении национализма. До тех пор, пока в обществе не произойдет осознания о необходимости преодоления этих кризисов, то в качестве русского национализма будут постоянно всплывать идеи «православного сталинизма», «духовных скреп», «имперского народа», «евразийской нации», «советской общности» и т.д. Именно поэтому сейчас важнее единство нации, а не национализм, который является политическим учением.